ВАЛЕРИЙ НОВИКОВ: Несколько вопросов к историкам – кавказоведам и исследователям деятельности имама Шамиля

Выступление заместителя Представителя Республики Дагестан в Ставропольском крае, полковника в отставке Валерия Павловича Новикова на на экспертных слушаниях “Наследие Имама Шамиля – историческое достояние и память о герое становления многонационального государства” (8 декабря 2022 года).

С переездом имама Шамиля в Киев, начале декабря 1868 года, неожиданно быстро решился вопрос о высочайшем разрешении на его выезд в Османскую империю для совершения паломничества в Мекку. 16 февраля 1869 года оно было получено.

К решению этого вопроса, а также урегулированию дипломатических формальностей, тогда активно подключились наместник императора на Кавказе великий князь Михаил Николаевич, князь Барятинский А.И. (как известно, он на протяжении всей своей жизни был очень близок с императором Александром II), бессменный военный министр Александра II граф Милютин Д.А. (с начала 1850-х годов он признаётся авторитетным военным аналитиком, чьи геополитические концепции, экспертная оценка ложились в основу военно-политических решений российской монархии для обоснования территориальной экспансии на Кавказе, нейтрализации сложных антироссийских комбинаций европейских держав, в разрешении череды черноморских и балканских кризисов XIX столетия), министр иностранных дел князь Горчаков А.М. (к этому периоду его деятельности относятся программные задачи, которые Горчаков поставил перед МИД – любой ценой изменить условия политической комбинации, сложившейся по итогам Крымской войны, силами российской дипломатии вернуть контроль над Чёрным морем и Бессарабией, без денег и не пролив ни капли русской крови). Здесь важно учесть, что все они входили в небольшой круг высших чиновников, занимавшихся непосредственной подготовкой и проведением буржуазных реформ Александра II в целях развития капитализма и индустриализации России.

Далее. В то время Чрезвычайным и Полномочным Послом в Турции был граф Игнатьев Н.П. Он выступал за активную внешнюю политику России на Востоке. В его послужном списке уже была дипломатическая победа – заключение с эмиром Бухары на выгодных для России условиях (несмотря на противодействие Великобритании) торгового договора. Александр II отмечал, что Игнатьев тогда «действовал умно и ловко и большего достиг, чем мы могли ожидать» (см. историческая справка Министерства иностранных дел Российской Федерации https://www.mid.ru/about/professional_holiday/history/-/asset_publisher/8DMVoaXSrMPo/content/id/746440). Кстати, уже после смерти имама Шамиля, в 1876 году на Константинопольской конференции, где представители европейских стран обсудили положение угнетенных народов Османской империи, Игнатьев Н.П., отстаивая интересы России, очень тесно взаимодействовал с сыном имама Шамиля Мухаммедом-Шафи.  Последний, как следует из его биографии, много времени проводил по служебным воинским делам за границей – во Франции, Англии, Германии, Турции и Италии. Вот только что являлось зоной его интересов и какими структурами Мухаммед-Шафи направлялся за рубеж, широкой общественности не известно.

Но вернёмся к событиям, имевшим место 17 мая 1869 года. Шамиль прибывает в Стамбул. Первым, кто встречает и далее всюду сопровождает, официально опекает Шамиля – Дмитрий Николаевич Богуславский, который в начале жизни имама в Калуге состоял при нем первым приставом. Судя по его послужному списку, Богуславский имел отношение к тайной военной агентуре. На Кавказе служил старшим адъютантом при дежурном генерале Главного штаба наместника Кавказа. За успешное выполнение особых поручений в 1859 г. он был произведен из капитанов сразу в полковники. Служа в армии, сумел закончить факультет восточных языков Петербургского университета (арабский и турецкий языки) и в 1861 г. был причислен к Азиатскому департаменту Министерства иностранных дел (департамент с очень небольшим количеством чиновников. занимался политическими делами, касающиеся Востока – турецкими, грузинскими, персидскими и делами горских народностей. Вел переписку с восточными правительствами и с русскими дипломатическими, консульскими агентами на Востоке). В 1862 – 1870 г. – переводчик посольства в Константинополе. Любопытно, что за этот период был награжден: Персидским орденом Льва и Солнца 2-й степени (1865); Украшенными бриллиантами табакерками от турецкого султана (1868 и 1871), Турецким орденом Меджидие 3-й и 2-й степеней (1864 и 1867). В 1871 г. Богуславский Д. Н. сделал перевод Корана на русский язык с подлинника, который, по академическим оценкам, отличается высокой точностью и незаурядными литературными достоинствами.

Так вот, с прибытием Шамиля в Стамбул, вдруг выясняется, что период хаджа уже закончился, и ему предстояло ждать еще восемь месяцев до наступления месяца зуль-хиджа, чтобы приступить к совершению обряда паломничества и поклонения гробу Пророка Мухаммеда.

Тут возникает первый вопрос. Могли люди, занимающиеся отъездом Шамиля, да и сам имам так ошибиться? Ведь главным препятствием для отъезда Шамиля всегда считалось опасение царских властей в том, что Турция использует Шамиля и его славу в ущерб России. Так что изменилось? Зачем создавать большой зазор по времени, который может нести в себе существенные риски для интересов страны? Или этих рисков не было, или они компенсировались другой сверхзадачей, возлагаемой на Шамиля? Аргумент о резком ухудшении здоровья имама не состоятелен, т.к. разумнее было бы его лечить в России, да и в период своего пребывания в Турции, имам Шамиль, несмотря на реально плохое самочувствие, очень много работал и здоровьем не занимался.

Чтобы сформулировать второй вопрос, необходимо хотя бы бегло рассмотреть политическую ситуацию, которая тогда сложилась в регионе, и итоги деятельности там имама Шамиля.

Тайное и явное вмешательство великих европейских держав сначала во внутреннюю, а затем и во внешнюю политику восточных государств обусловило их втягивание в новую систему мировых отношений. Перед странами Востока возникла жизненная необходимость приспособиться к условиям, порожденным колониальной экспансией великих держав. Практически все они попали в ту или иную форму зависимости от наиболее сильных капиталистических стран.

Под давлением западной цивилизации, в огромном мусульманском мире, появились страны, которые активно европеизировали свои традиционные стандарты. Новые исторические условия поставили мусульманских богословов и правоведов перед необходимостью адаптации к ним религиозно-философских и правовых норм Ислама. Этот процесс оказался весьма болезненным и продолжающийся поныне.

Ислам, являвшийся духовным и светским законом, контролирующим все сферы жизни общества, обеспечивающий законность и стабильность политического руководства, начал терять свое влияние под натиском возникающих реформаторских движений, продвигающих европейские идеи и политические институты раннего капитализма. Религиозно-политическая реакция мусульман на эти процессы выразилась в реформаторском движении, известном как джадидизм. Сторонники реформаторского направления призывали к модернизации установлений Ислама, препятствующих процессу внедрения социально-экономических достижений Запада. Такой подход вызвал острую полемику с мусульманскими традиционалистами, которые видели в нём угрозу мусульманской культуре и религии.

Процесс становления национального буржуазного самосознания обусловил и возникновение мусульманского национализма, сторонники которого выступали за объединение всех мусульман на конфессиональной основе под эгидой того или иного исламского государства, прежде всего арабского и тюркского миров.

Ученый – богослов Джамал ал-дин ал-Афгани, в первый приезд в Турцию в 1869-1871 гг., формулирует идею солидарности мусульман, получившую широкое распространение по всему мусульманскому миру. Это учение подразумевало объединение мусульман под эгидой сильного халифата, не заостряя внимания на национальной принадлежности халифа. Аль-Афгани, утверждал, что причина упадка мусульманского мира следует искать не только в разобщенности народов, но и в проникновении в исламские государства секуляристских идей. Его теория, в последующем, легла в основу доктрины османизма.

Османская империя, даже в состоянии своего упадка, была самой сильной и относительно независимой среди мусульманских стран и не потеряла своей политической самостоятельности. Более того, Турция, все настойчивее заявляла о своих правах на лидерство среди других исламских государств. Многие исламские государства, стремясь достичь мусульманского единства перед экспансией Запада, искали контакта с Портой. В Англии, Франции и России проживало значительное количество мусульманского населения, с которым этим странам приходилось считаться. Турецкое руководство планировало оказывать влияние на мусульман – граждан европейских стран, так же, как те действовали в отношении османских христианских подданных (например, в Османской империи, согласно данным В. Бернара, насчитывалось 16-18 млн. мусульман, в то время как в колониях Британской империи их было 82 млн. человек).

Попытки Порты вести самостоятельную политику среди единоверных народов вызвали ответную реакцию объединяющейся перед этой угрозой европейской дипломатии. Турция, сама стала объектом политики европейских держав, прежде всего Франции, кайзеровской Германии и Англии.

Понимая все это, правящая элита Османской империи приступила к проведению реформ. Внешняя политика Турции постепенно начала смещаться в сторону противостояния попыткам раздела империи европейскими державами. Однако, султан, следующий европейской моде, нарушал вековые предписания шариата. Османское правительство полностью дискредитировало себя. Рынок Турции наводняли европейские товары, что разоряло турецких ремесленников, а подвластные немусульманские народы при этом численно росли и богатели (подробно эту проблему исследовал Член Британской академии, иностранный член Российской академии наук Доминик Ливен – известный британский историк, специализирующийся на российской дореволюционной истории и сравнительной истории империй в Европе).

Россия, потерявшая свое былое влияние после поражения в Крымской войне, стремилась к восстановлению своего могущества в регионе, открыто препятствуя контактам Турции с ханствами Центральной Азии и тайно участвуя в создании различных альянсов с ведущими мировыми державами в проводимой ими политике по поддержке национально-освободительных движений на Балканах, тенденций к независимости в Сирии, Тунисе, Египте, Ливане и других провинциях Османской империи, которые уже стали зоной активного экономического и политического проникновения западных держав (Франции, Англии и Германии) и ареной их ожесточенной борьбы друг с другом.

Со второй половины XIX в. в русской имперской политике стал доминировать принцип государственного единства России, который связывался с идеей национального государства. Религиозные преследования и попытки обращения мусульман в православие сменились политикой веротерпимости, поиском путей их интеграции в структуру российского православного государства. Это предполагало установление определенных отношений царской власти с мусульманскими народами, взаимодействия с их религиозными лидерами в организации как духовной, так и гражданской жизни мусульман Российской империи. В основу этого взаимодействия были положены принципы равных с остальным населением подданнических прав, сохранение культур и религий, самобытных обычаев, образа жизни. Такой подход в корне отличался от проводимой политики европейскими колониальными империями и США.

В результате на Северном Кавказе, в Кубанской, Терской и Дагестанской областях и Ставропольской губернии сложилась система регулирования духовного быта практикой и распоряжениями местной администрации по согласованию с мусульманским духовенством, которое признавалось как сословие, носящее в своей конфессиональной организации характер органа государственного управления.

В конце XIX в. Турция начала активно пропагандировать идеи всемусульманского единства среди мусульманских народов Кавказа, Центральной Азии, Крыма, Поволжья, бывших в составе Российской империи. Однако деятельность эмиссаров османского султана на Северном Кавказе не принесла существенных результатов, в отличии от Поволжья, где позже зародилось движение тюркских националистов, которые считали себя вправе и состоянии выступать от лица мусульман всей России.

Царская администрация, солидаризируясь с большинством мусульман, противостояла идеям модернизации Ислама, рассматривая их как нежелательные и вредные для безопасности государства. По данным Департамента полиции МВД России, идеи джадидизма и отчасти панисламизма имели успех только в Поволжье и Азербайджане, а в регионах Северного Кавказа они широкого распространения так и не получили. Результаты процесса формирования российского сознания и идентичности среди северокавказских мусульман проявились в начале XX в., когда на Северном Кавказе значительно выросло количество лиц, которые либо поддерживали Россию, либо относились к российской власти лояльно (например, история подвига Кавказской туземной конной дивизии. «Дикая дивизия» на 90 % состояла из добровольцев-мусульман — уроженцев Северного Кавказа и Закавказья).

Пожалуй, главной ареной дипломатических битв 50–70-х гг. XIX в., ведущих европейских держав стала зона строительства Суэцкого канала. Установление там своего политического и экономического влияния рассматривалось европейскими игроками как неотъемлемая часть всего Восточного вопроса. К тому же в эту борьбу включились уже появившиеся транснациональные корпорации, интересы которых не всегда совпадали с интересами национальных государств (консорциум нефтяных компаний Рокфеллеров, Ротшильдов и Нобелей).

Царское правительство также боролись за место на международном нефтяном рынке, стремясь преодолеть изоляцию России со стороны Британской империи, которая всячески пыталась не допустить прямых выходов к мировым торговым путям русского керосина. Англичане не только в принципе не хотели открывать конкурентам короткий путь в Индию, но и с открытием Суэцкого канала, который серьезно облегчал судоходство между Европой и Индией, богатейшей колонией британцев, англичане несли серьезные убытки. Железная дорога от Каира до Суэца, которую они строили теряла бы актуальность (Об остроте борьбы и позиции в ней русского правительства можно судить по исследовательской работе доцента Чеченского государственного университета, ведущего научного сотрудника КНИИ РАН А. Х. Хизриева «Дипломатическая борьба между европейскими державами за влияние в зоне Суэцкого канала в 50–70-е годы XIX века»).

И еще одно важное обстоятельство. Россия находилась в непростых отношениях с Турцией, где уже было много мухаджиров с Кавказа, как сторонников и соратников имама Шамиля, так и его оппонентов. (История дагестанской эмиграции довольно хорошо исследована Багаудином Алиевым, Амирханом Магомеддадаевым, Васифом Бадерханом). Среди них было и много выдающихся ученых – богословов из Дагестана, которые жили, учились и преподавали не только в Стамбуле, но и в таких всемирно известных центрах исламской культуры и науки, как Багдад, Дамаск, Каир, Мекка, Сана. Об уровне их авторитета и популярности среди мусульманской интеллектуальной элиты академик И. Ю. Крачковский писал: «Дагестанцы и за пределами своей Родины, оказывались общепризнанными авторитетами для представителей всего мусульманского мира». Со многими из них имам Шамиль не прерывал отношений, живя в Калуге вел переписку, принимал посланников.

Говоря об образованности этих людей, как и об образованности имама Шамиля, многим современным людям сложно понять глубину, качество и всесторонность этого образования. Академик И. Ю. Крачковский считал, что «…дагестанская арабоязычная литература энциклопедична. Дагестанские ученые того времени владели уже всей полнотой общеарабского наследия своих веков…».

Образование включало не только изучение исламских религиозных наук, но и такие дисциплины как: философия и медицина, история, логика, теория диспута, законоведение, риторика, математика и астрономия. В то время, согласно догматам Ислама, оно являлось ведущим стимулом действий человека. Идеи и практика исламского мира в воспитании и образовании во многом предвосхитили педагогические достижения Европы и нередко служили эталонами для Запада.

Очень интересные наблюдения и донесения непосредственного свидетеля тех исторических событий, посла (разведчика?) Франции в России герцога Огюста де Монтебелло. Характеризуя в своих донесениях Шамиля, он писал «Я убежден, что Шамиль обладает очень точными знаниями относительно соотношения сил между различными державами Европы». Далее, после примирения Шамиля с царем – «Шамиль — это последний действительно грозный противник России в этих краях. Отныне и навсегда Россия держит в своих руках двери в Малую Азию. Она может бросить свою армию к границе между Турцией и Персией и свободно действовать на театре [военных действий] — там, где европейские армии не смогут до нее добраться».

Принимая во внимание все изложенное, спрашивается, мог ли имам Шамиль не знать, не замечать и не понимать происходящих в мире процессов? Какова была его позиция по ключевым вопросам бедующего Исламского мира, способов преодоления глобальных вызовов мусульманскому единству, чистоте Ислама, которые выдвигали новые исторические условия в связи с началом мировой эпохи капитализма?

Сейчас, опираясь на знание исторических последствий деятельности имама Шамиля, можно говорить о том, что раннее, неожиданное для властей Турции прибытие Шамиля на Ближний Восток было вовсе не случайным. Похоже, что это была дипломатическая миссия, участвуя в которой имам Шамиль преследовал согласованные с верховными правителями России, стратегические цели, отвечающие интересам мусульман и их новой, большой Родины – Российской империи, в которой власть, вместе с мусульманами активно вела поиск равноправных, взаимоприемлемых, отвечающих законам шариата форм существования Ислама как религии и образа жизни в рамках единого имперского законодательства.

Историки доказали, что приезд и весь период пребывания имама Шамиля в регионе сопровождался его триумфом, невиданными почестями торжествами и признанием его заслуг (в том числе и горских переселенцев, попавших в регион не только по причинам действий на Кавказе царской России). При этом Шамиль, проводя бесчисленные встречи с единоверцами, региональными правителями, представителями дипломатических миссий и эмигрантами (поляками, венграми) из числа участников антироссийских восстаний 40–60-х гг. XIX в., не позволил себе ни одного антироссийского заявления. Напротив, он советовал горцам-эмигрантам вернуться в родные края и уповать только на Всевышнего и себя. Разве это нельзя расценить как сигнал, своеобразные гарантии человека, всю жизнь посвятившего непримиримой борьбе за сохранение своей веры в том, что компромисс найден. Путь развития согласован, определен и он верен?

Разве могло быть случайным решение (и реакция на него имама) Александра II, о жаловании Шамилю и его детям российского потомственного дворянства. По действующему тогда законодательству дворянское достоинство автоматически продлевало срок пребывания Шамиля за границей с года до двух. Если царь не доверял имаму, зачем он это сделал? Разве это не способ дипломатической поддержки российским императором своего посланника?

Далее. Одним из противоречий мусульманского мира той эпохи стало стремление арабских народов к государственному самоопределению и собственной национальной независимости. Народы арабского Востока, восставая против европейского засилья, отказывались признавать и верховенство султана в исламском мире, заявляли о своих претензиях на священные Мекку и Медину. Арабские племена всячески поддерживались англичанами, планировавшими создать в Аравии независимое от Порты и послушное Лондону государство, иными великими державами, стремящимися к ослаблению Османской империи.

Выстраивание отношений с арабским миром были очень важны для России не только потому, что регион, после завершения строительства Суэцкого канала приобретал стратегическое значение, становился зоной борьбы ведущих европейских держав за политическое и экономическое влияние, но еще и потому, что там находились православные святыни, к которым стремились паломники-христиане из нашей страны (Палестина, Сирия, Египет), а мусульмане совершали хадж в Мекку. А вопросы свободного доступа верующих к местам паломничества были (и остаются!) важнейшими элементами обеспечения религиозного, духовно-нравственного суверенитета страны. Россия – одна из немногих мировых держав, которая никогда не преследовала колониальных интересов в регионе. Это давало ей преимущества для выстраивания качественно нового взаимовыгодного сотрудничества с возникающими суверенными государствами как в гуманитарной сфере, так и торгово-экономической, научной, культурной и военно-технической.

Разве не эти задачи решал имам Шамиль, встречаясь с правителями, религиозными лидерами, представителями диаспор, политиками? Разве не имам Шамиль стал одним из архитекторов и создателей имиджа и авторитета России в регионе, на котором до сих пор базируется наша ближневосточная внешняя политика на этом направлении? На эти вопросы помог бы ответить комплексный религиозно-политический анализ документов архива внешней политики Российской империи МИД России, связанных с Шамилем. Особый интерес вызывает его переписка с Абд аль-Кадир аль-Джазаири – «алжирским Шамилем». Что при своей встрече в ноябре 1869 при открытии Суэцкого канала обсуждали эти два этих великих воина? Полководцы, яростно сражавшиеся с врагами своей Родины и веры, при этом считавшие войну злом и всеми силами стремящиеся к миру, глубоко любившие свою землю, но уважающие все другие народы. Они понимали дух Ислама, а не зацикливались на его букве. Они осознавали неотвратимость перемен, стремились оградить от них чистоту веры, ясно выступали против насилия, призывали к веротерпимости, мирному меж цивилизационному общению. Далеко не все мусульмане и сегодня готовы к такому подходу.

Открытие Суэцкого канала ознаменовало начало нового этапа в истории взаимоотношений держав на Востоке. Оно оказало большое влияние на экономические, а что еще важнее, на стратегические интересы европейских держав, в том числе и России, которые готовы были конкурировать за возможность контроля над зоной канала. Исходя из данных соображений, необходимо обратиться к обстоятельствам деятельности имама Шамиля на этом направлении отечественной дипломатии.

Во время пребывания Шамиля в Османской империи, под давлением Лондона, развивался очередной острый политический кризис в отношениях Турции и Египта, который мог перерасти в вооруженное противостояние и, как следствие, срыву планов Франции, которую поддерживала Россия, по датам начала и условиям эксплуатации Суэцкого канала.

Имам Шамиль принял самое деятельное участие в разрешении конфликта, вступив в переговоры с султаном Османской империи Абдул Азизом I и хедивом Египта Исмаил-пашой, а затем и выступил посредником между ними. В результате – конфликт был довольно быстро разрешен без каких – либо дополнительных обязательств сторон.

Какие аргументы использовал Шамиль и в качестве кого он вел переговоры? В качестве больного, престарелого паломника, имеющего огромные заслуги и возможности в прошлом, но ныне почетного пленника русского царя? А может быть он и выступал в переговорах доверенным лицом российского монарха? Причем не только передатчиком его мнений, но и гарантом выдвигаемых предложений и обещаний, более того, человеком, который имел полномочия довести планы Российской империи по расширению конструктивного диалога с мусульманами, как проживающими на её территории, так и с большим миром Ислама? Вторая позиция представляется более вероятной.

Тем не менее, канал был открыт. Некоторые историки сообщают о том, что имам Шамиль был в составе Российской делегации, некоторые полагают, что он был приглашен хедивом Египта. Однако, суть заключается в том, что с момента открытия Суэцкого канала, его история удивительным образом оказалась напрямую связана с конкуренцией за рынки Азии между американской нефтяной корпорацией Рокфеллера «Стандарт Ойл» и русской нефтью. Британская империя и континентальная Европа, участвовавшие до этого на мировом рынке углеводородов в виде блокады Российской империи, оказались зажатыми в тисках американо-русской монополии.

Казалось бы, при чем тут имам Шамиль? А дело в том, что уже имеющаяся научно-методологическая база (вопрос политики внутри имамата Шамиля в различных сферах жизни общества, том числе и его основном, экономическом аспекте, довольно полно рассмотрен в отечественной историографии, но и сейчас не потерял актуальности), позволяет сделать предположение, что имам Шамиль, опираясь на свой опыт государственного строительства хорошо видел перспективы экономического развития мусульманских регионов, и его усердие в решении вопроса обеспечения выхода России на мировые рынки нефти, а значит улучшение жизни мусульман, были не случайны.

Так оно и вышло. В начале XIX века Баку вошел в состав Российской империи. Там начали появляться небольшие нефтяные компании. Однако объемы производства были небольшими. В 1870-х правительство России отменило монополию на нефтедобычу и открыло дорогу для частных предприятий и западных инвестиций, тогда и начался расцвет нефтяной промышленности. Первый нефтеперерабатывающий завод, производящий главным образом керосин, был построен в Баку в 1863 году. Спустя несколько лет – нефтеперерабатывающий завод в Грозном.

О наличии нефти в недрах Дагестана было известно издавна. Ее добывали кустарным способом – из колодцев и ям. В конце XIX – начале XX вв. для добычи нефти стали бурить скважины, как в Баку. Первая скважина была пробурена в 1894 г. на Берикейском участке Дербентского уезда. Тогда родилась нефтяная промышленность Дагестана.

Теперь главный вопрос: имеет ли право на жизнь и всестороннее научное обоснование гипотезы о том, что имам Шамиль, там, на Гунибе, встречаясь с князем Барятинским, принял историческое, единственно правильное, по истине цивилизационное решение. Он понял, что в сложившихся тогда исторических, военно-политических, экономических условиях исполнить миссию, ниспосланную ему Всевышним – защитить Ислам, утвердить шариат, на земле Дагестана и Кавказа, освободить угнетенных мусульман от ига «родных» и «чужих» «кяфиров», чтобы они стали свободными людьми, равными не только перед Богом, но и перед религиозным законом и обществом, можно только в мире с Россией, только в её составе, только в равном диалоге с царем и Православием. Для этого имам и перешел от «малого джихада» (то есть вооружённой борьбы) к «великому (или большому) джихаду», духовному, который шариатом ставится гораздо выше.

Результаты этого джихада имама Шамиля, как и миллионов мусульман России, во многом определили фундаментальность основ и глобальность российской цивилизации, обладающей уникальной исторической практикой конструктивного взаимодействия, соединения в одном государстве славяно-православной и исламской цивилизаций. Ислам в России, приняв ценности и нормы российской цивилизации, не только стал силой, способствующей сохранению и развитию единого государства, «сплаву» его народов, но остался неотъемлемой и значимой частью мировой уммы, заняв свое историческое место, от которого во многом зависит геополитическое равновесие современного мира (на этот уникальный опыт, ставший абсолютной альтернативой западной модели колониального «освоения» исламского мира, указывают ведущие ученые И.А. Ильин, И. Гаспринский, А.С. Панарин, А.В Журавский, В.В. Попов, А.А. Ярлыкапов, Г.Б. Фаизов, М.Г. Худяков).

При всей неоднозначной трактовке исторических отношений Ислама и Православия, фактом является российский православно – мусульманский культурно-политический феномен, существование которого немыслимо вне контекста Российской государственности (вопрос хорошо исследовали в своих работах А.Г. Голиков, Т.Г. Богатырева, К.Н. Соколов, К. В. Сивков, Л.Г. Ивашов, А.Г. Дугин).

Если применить выдвигаемую гипотезу к событиям мая 1869 года и участию в них имама Шамиля, то многое объясняется и приобретает логическую основу. Конечно, существует потребность во введении в научный оборот нового материала (в том числе и закрытых архивов МИДа, МВД, спецслужб, министерства обороны, архивов исламских научных центров и т.п.), восстанавливающего «историческую память». Нужна новая методологическая основа для рассмотрения темы взаимоотношений имама Шамиля и власти в период его нахождения в Калуге, Киеве, на Ближнем Востоке, нужны новые, деполитизированные подходы и методы исследований, рассматривающие имама Шамиля, прежде всего, как выдающегося деятеля Ислама, внесшего значительный вклад в его сохранение и развитие в период возникновения новых исторических условий – условий капитализма.

В свое время досточтимого шейха Саида-афанди аль-Чиркави сказал: «Нет нигде такого чистого Ислама, как у нас, и Шариат у нас, и тарикъат у нас, и Ислам у нас, и истинные мусульмане у нас. В Коране и хадисах сказано и алимы говорят о том, что до пришествия Махди и Исы (р.г1.) газаватом не может быть нигде, будут только фитна. Во всех концах света идут фитна. И в книгах сказано, что часто повторяющиеся землетрясения и возгорающиеся очаги войны — это признаки приближения Конца Света. И эти признаки сегодня появились. А газават делается ради Ислама. Если сегодня нам станут запрещать все мечети и медресе, запретят совершать Хадж и в этом случае, если мы выйдем на борьбу, то вот это можно назвать газаватом».

Разве в этих словах не итог Великого джихада имама Шамиля? Разве это не основной вывод из урока, который всем нам преподал великий имам своей жизнью, усердием и постоянством в следовании Истинному Пути, предначертанному ему Всевышним?